* Начало
  * Стиль и мода
  * Косметика
  * Интим
  * Семья
  * Здоровье
  * Мой дом
  * Кулинария
  * Советы
  * Музыка
  * Знаменитости
  * Творчество
  * Консультант
  * Гороскопы
  * Сонник
  * Косметический            справочник

 

Автор: Анна Жданова

 

СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЕ МОТИВЫ

 

Свет падал на стену, вырисовывая причудливый прямоугольник. Таня соображала, что до того как он превратится в тонкую полоску ей надо успеть вынырнуть из-под теплого одеяла и, путаясь в длинной ночной рубашке, доскакать до ванной и ощутить всеми клеточками своей кожи холодный, бодрящий поток воды. Проделав все эти акробатические движения и, поблагодарив Всевышнего за спасительный душ, она уже была на кухне и пила любимый зеленый чай. Радио выдавало прогноз погоды. Утро намеревалось быть теплым и безоблачным. "Что ж не так уж и плохо для начала", - подумала она.
Впрочем, это было шестое утро этого месяца, не отличавшееся от предыдущих пяти. Сентябрь выдался на редкость теплым. От этого было хорошо не только снаружи, но и внутри, в ее сердце. Таня была влюблена, нет не просто влюблена, ее любовь так и парила в воздухе, гоняясь за прохожими, скучающими от жизненной рутины. Любовь кричала: "Вот она я. Примите меня. Я хочу быть с вами". Иногда, конечно, Таню одолевали сомнения по поводу взаимности чувств, но она прочь гнала эти мысли, скорее закрывалась от них и не давала им проникнуть в глубины ее сознания. Она просто не вынесла бы этого - так уж велика была ее не первая, но все же любовь.
Началось все это недавно. Иван был другом ее бывшего любимого. Того самого любимого, которого она разлюбила, когда увидела Ваню. Иван был похож на нее. Те же мысли, те же идеалы и цели в жизни. Но, вечно гнетущее "но" присутствовало и в этой истории. Он откровенно не любил ее, да, она ему несомненно нравилась, но более глубоких чувств Ванечка к ней не испытывал. Конечно, он пытался, но сила ее характера пугала его. Он не мог ей предоставить главенствующую позицию в отношениях, а ей это было необходимо - ну не могла она отдать на съедение свою горячо любимую свободу.

 

 

Была еще одна причина его нерешительности, а в последствие холодности: у него была девушка, которую он безумно любил. Она подходила ему (как многие считали), потому как никогда не спорила с ним и не упрекала его. Ему это нравилось, стремления в его жизни с обретением ее любви, как казалось ему, приближались к финишу.
Таня пыталась не зацикливаться на этих мыслях и продолжала любить своего героя. В таком вот возбужденном состоянии она ворвалась 6-го сентября в свой рабочий кабинет.
Не очень просторный, но довольно уютный, он всегда напоминал ей о детстве, когда она часто забегала в такой же кабинет, где работала ее мать, и где каждый раз с наслаждением рассматривала разноцветные папки в шкафах и черно-белые фотографии морского побережья на стенах.
Морской пейзаж всегда привлекал Танин взор, где бы она ни находилась. Эти бушующие волны и полоска горизонта давно влюбили ее в себя. Она могла часами сидеть и смотреть на такие репродукции. Но, как ни странно, на море она никогда не была. Конечно, это было кое-какое упущение, но ведь еще вся жизнь впереди. И Таня твердо верила, что ее мечта когда-нибудь осуществится и она окажется на берегу моря, и будет долго-долго сидеть там пока в ее душе не настанет умиротворения, которого она еще не сумела найти. Об этой мечте она никому не рассказывала, а хранила в своем чудесном, сказочном внутреннем мирке. Да и зачем ей надо было делиться тем, над чем бы посмеялись и забыли.
- Татьяна Викторовна, зайдите, пожалуйста к Ольге Владимировне, - голос секретаря Мариночки заставил Таню очнуться и оторваться от этих мыслей.
"Может, наконец она рассмотрела и мою просьбу", - думала Таня, направляясь к кабинету строгой, но справедливой директрисы. Таня давно хотела, чтобы именно ее отправили на стажировку в иностранное издательство. Она была не просто отличным переводчиком, но и лучшим в их издательстве, и Ольга Владимировна это знала. Наверное, поэтому, она решила, что в Испанию поедет именно Таня.
Испания была ее второй мечтой, плавно вытекающей из первой. Страна фламенко и горячих мачо огромным магнитом притягивала еще совсем юного переводчика Татьяну Викторовну на берега Средиземного моря.
- Татьяна Викторовна, я думаю вы согласитесь отправиться на стажировку в испанское издательство, - начала Ольга Владимировна. - Я давно за вами наблюдаю и могу сказать, что вы отличный переводчик. - Не сомневаюсь для вас это будет хорошая и... незабываемая практика. - Вполне вероятно, что в заграничном издательстве вы сделаете все возможное для вашего дальнейшего карьерного роста. - По-моему не плохо звучит, а, Татьяна Викторовна? - закончила Ольга Владимировна с какими-то странными нотками в голосе.
- Я, конечно, принимаю ваше предложение, - сказала Таня, стараясь быть предельно сдержанной и не показывать свои эмоции, переполнявшие ее сердце. - Я... я даже очень... - Только у меня один вопрос, Ольга Владимировна.
- Да, конечно, - ответила немного озадаченная директриса.
- Вы же прекрасно знаете, что в нашем издательстве есть более опытные переводчики. - Почему ваш выбор пал именно на меня, обыкновенного начинающего работника?
- Вот вы сами и ответили на свой вопрос - поедете набираться опыта. - У вас определенно есть талант, я это заметила, как только прочитала ваш первый перевод. - Вам выпал уникальный шанс, воспользуйтесь им. - Я в вас верю.
Последние слова Ольга Владимировна произнесла совсем по-доброму, словно она желала счастья своей дочери. Для женщины утратившей какие-либо чувства ко всему миру это было немного странно, но в Тане она увидела действительно личность, помешать развитию которой директриса просто не могла, да и не хотела.

 

 

- Ванечка, ты представляешь, я еду в Испанию! - кричала в телефонную трубку Таня, - это просто невероятно, ведь правда, Вань? - все еще не могла успокоиться она.
- Да неужели? - Я так рад за тебя, дружище, - и вправду радостным голосом говорил Иван. - Слушай, Танюх, встречаемся ровно в 13:00 в нашем ресторанчике, и ты мне все подробно расскажешь, идет?
- Ладно, но только не опаздывай - у меня еще очень много дел в издательстве, - протараторила Таня и повесила трубку.
Ванька всегда опаздывал, но Танечка всегда прощала ему эту привычку, хотя, если бы на его месте оказался кто-нибудь другой, она обязательно стерла бы того несчастного в порошок за столь дикую не пунктуальность.
Но больше Таню огорчило и то, что Ванька очень обрадовался ее отъезду. "Неужели я ему столь безразлична?" - думала Таня, сидя за столиком в их любимом ресторанчике. Она ковыряла вилкой запеканку по-гречески, пила свой черный кофе и никак не могла смириться с тем, что может навсегда потеряет своего любимого. Таня не мыслила и дня без него, пусть даже в качестве друга. А тут она целиком отдает его взгляд, улыбку и даже вкус поцелуя, который она однажды сумела сорвать с его губ - все это, что она с таким трепетом берегла, лелеяла в своем сердце ей придется подарить той, которой ее Ванечка решил посвятить всю свою жизнь.
"Нет, я этого не допущу, - единственная мысль теперь обрела свое пристанище в Таниной голове. - Он все равно придет ко мне, ведь я его люблю, а это главное".
- Привет, малыш, - сказал Иван, присаживаясь напротив жующей Тани. - Ты чего такая грустная? - Или ты уже никуда не едешь?
- Как же! - Чтобы я упустила возможность реализации своей мечты? - Таня пыталась скрыть волнение в голосе.
- Вот и я говорю, что ты обязательно туда поедешь, а я потом к тебе махну через пару годиков, оу кей, май дарлинг?
Таня засмеялась. Она всегда смеялась когда отчаянный немец Ваня пытался говорить по-английски.
- Ну, а ты чего приуныл? - Как всегда поругался с Яной? - она решила разузнать как обстоят у него дела на личном фронте.
- Да, есть маленько, - лицо Ваньки вмиг потускнело, словно невидимый художник истратил на нем всю серую краску из своей палитры. - Ну, Тань, мы уже две недели не разговариваем. - Я уже соскучился без нее, а она не звонит - наверное, я ей не нужен...
- Брось, она тебя любит. - Вань, ну хочешь я с ней поговорю. - Ты же помнишь в прошлый раз довольно убедительно получилось, - она старалась не показывать нотки боли в ее голосе.
- Да, ладно, Танюш, тебе сейчас не до моих проблем. - Когда едешь то? - попытался сменить тему Ванька.
- Наверное, через две недели, а может...
Таню прервала мелодия лезгинки с Ванькиного мобильника.
- О, опять эти, будь они неладны, поставщики, - виноватым взглядом посмотрел не нее Иван. - Танюш, не переживай за меня, поезжай в свою Испанию, все будет оу кей.
- Вань, я хотела сказать, что я...
- Тань, напиши мне оттуда, я буду ждать, - уже в дверях сказал Иван, почти таким же добрым и ласковым голосом, каким он всегда говорил с ней, когда они были еще школьными друзьями.
"...люблю тебя", - договорила Таня, когда дверь ресторанчика захлопнулась с легким скрипом. Ей было так больно, что хрустальные слезинки покатились у нее из глаз.
"Ну и дубина же ты, Таня! - вдруг заговорила одна половина ее сердца. - Неужели ты не видишь, что ему совершенно наплевать на тебя!?"

 

 

"Не вижу, не вижу, не вижу", - кричала другая, словно пытаясь пробраться сквозь пелену черных мыслей.
- Вам плохо, девушка? - голос официанта вернул ее в реальный мир.
- Нет, все в порядке, - пыталась натянуть улыбку Таня.
Она встала, немного пошатнулась и с виноватым видом покосилась на недоумевающего официанта. Он видно понял, что в его помощи больше не нуждаются и удалился незаметно, впрочем так же, как и появился. Таня вышла наружу и вдохнула свежего воздуха. Откуда-то пахло булочками. Она сразу вспомнила тот район, где она жила с родителями. Из-за близости хлебопекарни, там тоже всегда пахло булочками. От этой мысли ей стало немного легче, она утерла платком мокрые глаза и заторопилась на работу - уже как пять минут закончился обеденный перерыв, да и Ольга Владимировна могла вполне пересмотреть кандидатуру, отправляющуюся на стажировку в страну ее мечты.

 

Вечером позвонила мама и как всегда беспокоилась о всякой чепухе: надевала ли ее любимая Танюша шарф, чем она питалась сегодня и какие новости появились на роботе. Но так как она всегда отвечала на эти вопросы резким "Как всегда", то сегодня действительно пришлось посвятить этим темам добрых полтора часа. Мама просто прыгала от счастья на том конце провода, когда Таня вымолвила слово "Испания".
- Я всегда знала, что ты чего-то добьешься в жизни, - говорила с гордостью в голосе мама.
- Мам, я не получила Нобелевскую премию, а всего лишь еду на стажировку, и при этом еще ничто не говорит, что я обязательно останусь в иностранном издательстве, - Таня пыталась успокоить маму.
- Нет, это определенно знак судьбы, - возражала мама, с настойчивостью присущей гадалкам. - Может хоть в Испании ты встретишь того, кто поможет забыть твоего Ванечку.
- Мам, давай не будем про него, у меня и так уже голова устала про это думать, - устало мямлила Таня.
- Ладно, дорогая, - мама поняла, что этими разговорами она причиняет боль самому дорогому ей существу.
- Как у тебя то дела? - Таня пыталась сменить больную тему.
- Все хорошо, не беспокойся, родная. - Ну, я наверное, отрываю тебя от дел, - мама подумала, что будет лучше поговорить с ней завтра.
- Да, что ты, мам, ничего ты меня не отрываешь, - Таня не хотела ее обижать.
- Танюш, мне все равно надо отцу ужин готовить. - Ой, вон его машина, ладно, я побежала, - мама уже собиралась положить трубку.
- Мам, я люблю тебя, - сказала Таня мягко и искренне, совсем как в детстве.
- И я тебя люблю, родная моя. - Я позвоню тебе завтра, спи спокойно, доченька.
Таня положила трубку и пошла легла на диван. Слезы-бусинки покатились из ее глаз. Она вспомнила те дни, когда сидела у матери на коленях и как та ее успокаивала от причиненных каким-нибудь злым мальчишкой обид. Мама всегда так ласково гладила ее по голове и качала на коленях. В такие минуты она была по-настоящему счастлива. Ничто в мире не угрожало ей. Мама своими заботливыми руками закрывала все Танино маленькое существо от внешних угроз. И так хорошо ей было в этих объятьях, что Таня никак не могла отпустить маму даже будучи во сне. Маме приходилось снимать с плеч так крепко державшие их ручки маленькой дочурки... Зазвонил телефон. "Наверное, снова мама", - подумала Таня и молниеносно потянулась к телефонной трубке. Но звонила не мама, просто кто-то ошибся номером.

 

 

Таня больше не хотела валяться без дела и решила заняться чем-нибудь полезным. Переводить она точно была не в состоянии - слишком много растраченной энергии за сегодняшний день. "Может разобрать столетний хлам?" - она посмотрела на разбросанные по всей квартире книги, журналы и прочие предметы. "Нет, только не сегодня!" - молило все ее внутреннее и так уставшее естество. Пришлось пойти на кухню, заварить себе чай. Зажженная благовонная палочка и приятное согревающее чувство, подаренное выпитым чаем сморили ее окончательно. Она еле доплелась до спальни и, стянув свитер с подло узким воротом, бухнулась на неразобранную постель.

 

"Боже мой, кто придумал эти чертовы будильники?" - сонная голова Тани поднялась с мягкой, еще хранившей сон подушки, а исполняющая буддистский танец рука пыталась нащупать что-то так мерзко звенящее на полу. Последнее утро будильника? Ха, даже если бы неизбежный рок постиг сей трезвонящий предмет, в ближайшем будущем его собрат все равно занял бы пусть далеко и не почетное, но все же место в Таниной квартире.
"Ладно, вставай..." - она пыталась заставить свой разум повлиять на все еще спящее тело. Но тело еще нежилось на шелковых простынях, под теплым одеялом и на мягкой, словно пух, подушке. Но внезапно невероятно знакомое число стало все отчетливее вырисовываться у Тани в памяти. Через мгновение она ошпаренной кошкой выскочила из своего уютного местечка и судорожно стала разыскивать на столе в кипах бумаг и "пизанских башнях" журналов маленький календарик.
"Неужели девятнадцатое... слава Богу только восемнадцатое... восемнадцатое?" - Таня с ужасом поняла, что до отъезда осталась два дня, а еще столько необдуманного, несделанного, недосказанного.
Прошедшие две недели она как будто никого не замечала - в ее голове вертелись только два слова: Ванька и Испания. Неужели ей придется покинуть его, так горячо любимого, навсегда. Навсегда забыть цвет его глаз, запах его кожи, пусть только воображаемый, но принадлежавший ей и только ей, его темные шелковистые волосы, его улыбку, придававшую ему детскую невинность, его голос с низкими хриплыми нотками - словом все то, что хранила в своем сердце, принадлежавшем только ему...
Звонок в дверь заставил Таню с неохотой вернуться из мира грез, подняться с постели, накинуть первый попавшийся халат и потопать в одной тапке открывать какой-то ранней птичке.
- Танюш, тебе две минуты на сборы, - улыбался на пороге Ванька.
- Какие сборы, Вань, ты откуда свалился? - Таня пыталась состряпать кислую мину - до жути никуда не хотелось.
Но уже через мгновение она осознала, что перед ней тот, ради которого она готова была остановить этого, как его там, лихого коня, да еще и на скаку. Она растянулась в довольной улыбке, ведь он мог в конце концов именно сегодня понять, что она и есть любовь всей его жизни.
- Сладкая моя, пойдем в парк, мы так давно не были вместе, я имею в виду вдвоем. Мне так хочется с тобой поболтать, сестренка моя. - А давай устроим пикник, Танюх? - эти предложения вылетели из него пулеметной очередью.
Она не успела ничего подумать, просто сказала: "Давай". Солнце грело их спины, а легкий ветерок не давал им совсем растаять, как это обыкновенно случается с ванильным мороженым. Она не смеялась так давно, да чего уж там говорить, вот уже, наверное, несколько месяцев. Его присутствие давало ей силы и надежду на радостное будущее, и конечно в этом будущем фигурировал он, ее Ванечка. А он, ну а что он? Он думал о ней, о той, что сидела сейчас рядом. В какой-то момент ему показалось, что его Танюшка, подруга, которая никогда не оставит в беде, любит его больше чем та, которую он боготворил. Или не показалось? Конечно, она любит его, а он? Да, он любит ее, но может чуть-чуть не так, как ей того хотелось бы. Он вдруг подумал, что когда-нибудь может полюбить ее как женщину... может быть.

 

 

День пролетел в один миг. Они шли домой, пошатываясь от усталости, а их лица светились от счастья. Вот и ее парадная дверь. Дальше он не пойдет, а как же ей этого хотелось. Ванька никогда не изменит Янке - он любит ее.
- Пока, моя красавица, - отрапортовал Ванька у Таниного подъезда. - Ты скоро уезжаешь и покидаешь меня навсегда.
- Дурачок, ты, я всегда буду вот здесь, - она положила ладонь на его грудь - в твоем сердце.
- Мне будет тебя не хватать, - он действительно был расстроен.
- А знаешь... - она решила сказать ему о своих чувствах. - Ты приезжай ко мне, приезжай. - Я буду тебя ждать. - Но только тогда, когда ты поймешь, что тебе нужна я, а не она. - При-езжай, я... - слезы выступили у нее на глазах. Она не смогла договорить тех незамысловатых слов. Он ждал их, но она не сказала. "Так даже лучше", - подумал он и просто обнял ее.
- Ну, не надо плакать, не надо мучить себя, я приеду, - он хотел ее успокоить.
- ... я буду писать, - только и сказала она, и скрылась за дверью.

 

Он медленно брел по улице и пытался выстроить в логический ряд обрушившийся на его мозг поток мыслей. Закурил. Вроде немного успокоился. "Что я пропустил? - думал Иван. - Последний шанс? - Но ведь еще есть время заскочить на ступеньку уходящего навсегда поезда? - Хотя, мне ли горевать о том, что я никогда не имел и о той, которая никогда не принадлежала мне".
Так он и брел по пустынной улице, думая, что все обязательно устроится, и, может с некоторой выгодой для него. Одно он точно знал: Таню он никогда не любил и вряд ли это чувство поселится в его сердце - оно уже переполнено сладостным нектаром редкого фрукта под названием Яна.
"Я знаю, что я - это все в ее жизни, но я не хочу больше причинять ей боль, - словно озарение снизошло на Ивана. - Я сам вырву это пряное тепло из ее груди. - Я спасу ее, ведь никто иной, а я низверг ее в пропасть, в которой она старается расположиться, как на мягком песке у ласкающего ног моря... И пусть мне придется убить твою душу, сестренка, но спасу".

 

 

Таня лежала на своем стареньком диванчике и понимала как ничтожен шанс того, что Ваня когда-нибудь будет рядом. Он ведь никогда не приедет в Испанию, никогда не поделится с ней впечатлениями о блестящем выступлении тореадора, никогда не скажет ей о том, что она вдохновляет его все сильнее и, проникая живительной влагой в его сознание, дарит ему ощущение обретенности и спокойствия... никогда.
Она сама, с самого начала подсознательно понимала, что этот союз - всего лишь жалкий самообман, иллюзия. Но, все же шанс был. Так почему бы ей ни верить в него - все-таки сердце всегда нуждается в надежде, не смотря на то, что она порой не находит под собой довольно убедительного основания.

ПРОДОЛЖЕНИЕ

 

1.10.03

 

реклама на сайте: